«Дон Хозе» Юрия Петухова
Следом за «Кармен», поставленной Никитой Долгушиным в театре при Консерватории, балет по новелле Мериме появился в петербургском Академическом театре балета имени Леонида Якобсона. Балетмейстеров по-прежнему влекут «роковые страсти», когда «от судеб защиты нет». Но вступать в довольно уже плотные ряды интерпретаторов «Кармен» важно со своим взглядом. В этом автору новой балетной версии Юрию Петухову не откажешь. Его вполне оригинальное (с легкой перекличкой, пожалуй, лишь со спектаклем Матса Эка) видение новеллы едва сохраняет ее хрестоматийную канву. Главным героем и фокусом спектакля становится Хозе, что сказывается и в перемене названия балета — «Дон Хозе». А любовный треугольник Кармен — Хозе — Контрабандист предстает новыми гранями при включении в действие возлюбленной Хозе, Офицера и Эскамильо. Эта история уже не укладывается в привычную для балетных «Кармен» одноактную форму и требует полнометражной двухактной. Поэтому музыкальная партитура (на темы Жоржа Бизе) создается заново Игорем Пономаренко для оркестра русских народных инструментов. Такое русифицирование музыки подготавливает к неожиданному решению драматургии и хореографии спектакля.
В. Аджамов (Хозе). Фото В. Зензинова
Балетмейстер с первой минуты готов эпатировать публику. Как только занавес расходится, вниз срываются подвешенные на колосниках огромные тюки под красными плащами, как бы набухшие кровью. Почти не видно, как из темноты возле них — а кажется, из них — возникают фигуры артистов, принимающих замысловатые позы. Тюки звучно шлепаются на пол, неожиданное явление фигур, словно упавших с неба, настраивает на восприятие происходящего как фантасмагории, чего-то нереального. А на очереди — новая неожиданность: Кармен выходит из зрительного зала, направляясь к оркестровой яме. Там, пристально вглядевшись в лица музыкантов, выбирает одного, то ли определяя в нем Хозе, то ли назначая его героем Мериме, чтобы забрать с собой в мир страстей и страданий, в пропасть греха и порока. Словно припоминая эпизоды новеллы, оркестрант (колоритный, чувственный, страстный Владимир Аджамов) становится реальным участником событий и проходит весь путь любовника Кармен. Но на сцене к паре подойдет еще одна женская фигура и образует с ними трио…
Две героини балета — полярны: Микаэла, возлюбленная Хозе, олицетворяет чистоту чувств и самоотверженность любви, Кармен — эгоцентризм страсти, поглощающей разум. По ходу действия эти антагонистические образы то и дело будут сливаться в сознании героя в единый противоречивый лик любви. Возникающие не однажды трио заострят проблему выбора героя: Кармен или Микаэла? Но избранницей Хозе окажется Кармен, точнее, та олицетворенная ею природа чувства, которая способна затмить разум и ввергнуть в омут страсти.
В сцене «На фабрике» Кармен (Анастасия Любомудрова), вызывающая и колкая, и Микаэла (Елена Гринева), сдержанная и надменная, не уступающая по силе характера напарнице, затевают ссору и вступают в схватку. Кармен задает тон сцене. Порывистый ритм движений испанского танца, вкрапленных в пластический текст партии, придает ей дразнящую сексуальную страстность. Кармен развратна, подобна дикой кошке, она то вкрадчива, то вальяжна в своих движениях. Остроту ее танцу придает ловкая игра с ножом. Партия Микаэлы выстраивается более размеренно, в лирическом ключе и поначалу выглядит не столь выразительно. Но уже к середине сцены, когда соперницы вступают в перебранку, Микаэла будто набирает силу, ее танец становится резким и динамичным. Начинается отчаянная драка. Еще минута — и лезвие ножа вонзится в сердце Микаэлы…
Сцена из спектакля. Фото В. Зензинова
Глубину терзаний Хозе, вовлеченного в кроваво-драматические коллизии, хореограф показывает в монологах героя. Первый — после смертельной стычки с юношей-соперником — решается как проносящаяся в сознании мысль. В нервной лихорадке дрожит все тело, только рука, будто чужая, повисает в воздухе. Хозе пытается ее откинуть, убрать — он не верит в собственное преступление. Надо вырваться из этого кошмара — стремительный прыжок ввысь и падение, но вновь перед ним рука-убийца. Душевная боль от содеянного зла передается в напряженном танце. Лишь «полетные» jete нарушают графику ломаных линий мечущегося, страдающего Хозе. Но шаг в пропасть уже сделан. Вскоре, вновь попадая во власть своей безудержной страсти и ревности, Хозе убивает привидевшегося ему следующего соперника — Офицера. Второй монолог — это отчаяние, доходящее до крика. Все так же рука-убийца маячит перед его глазами. Но отныне он смиряется с ее существованием. Если нужно убрать с пути всех соперников для обладания любимой женщиной, Хозе готов убивать не размышляя. Его решимость подтверждает появление монахов. Как беспристрастные судьи, они взирают на Хозе в его безумном кураже после всех смятений.
Последний монолог происходит в окружении героев, убитых Хозе, — это Юноша, Офицер, Эскамильо, Контрабандист и сама Кармен. Их фигуры помещены в огромные прозрачные капсулы, нависающие над сценой. Они становятся безмолвным укором отчаявшемуся, опустошенному Хозе. В агонии он мечется от одной фигуры к другой, принимая расплату за роковое влеченье. Черные монахи сжимают его в плотное кольцо, из которого невозможно вырваться…
Хореограф смело смешивает жанры: триллер, шоу, трагедию. Так, в «шоу-балете» Эскамильо все «ценности» главного героя осмеяны и приземлены. Гротесковую партию тореодора-сластолюбца блестяще исполняет Александр Строкин. Для хореографического выражения чувств балетмейстер мастерски использует развитые дуэтные формы. В сцене «Голый дуэт» герой и Кармен, в облегающих трико, как Адам и Ева, сливаются в эротическом экстазе. В их непрерывном движении невозможно провести границу между позировками и поддержками, все переходы логичны и естественны, и герои, как вылепленные фигурки, будто бы находятся вне рамок спектакля, уведенные хореографом от сюжетных перипетий в мир чувственной страсти. Такой дуэт мог бы возникнуть в любом другом балете о любви. Вероятно, постановщик делает это намеренно, чтобы показать, насколько мы все «обнажены» и равны перед силой чувства.
Наше сознание не всегда способно управлять эмоциями, но, сдерживая себя в «цивилизованных рамках», мы начинаем представлять возможные ситуации в своих фантазиях, где стирается грань между событиями ирреальными и реальными. Именно такая история произошла с Хозе Юрия Петухова и Владимира Аджамова. Звучащий в конце спектакля голос: «Молодой человек, спуститесь в оркестр!» — возвращает и героя, и нас к действительности.
